broken people get recycled
когда я говорю по-немецки, мне нравится переходить на шёпот, он глубокий, вибрирующий и нежный, пробирает до солнечного сплетения. немецкий дисциплинирует меня.
когда я говорю по-французски, у меня появляются ямочки на щеках, я становлюсь женственной и строгой.
когда я говорю по-английски, я как будто жую бумагу. тысячи исписанных мною страниц и тысячи неисписанных.
я люблю языки, каждый новый язык открывает во мне нового человека, я долго рассматриваю его в себе, не решаясь заговорить, потом мы долго разговариваем на разные темы.
спорт? политика? сми? туризм? от всего этого легко устать, поэтому мы часто ссоримся, я бросаю в него тетрадками, книжками, всё это улетает в стену, я сползаю на пол, роняю лицо в ладони и плачу, затем убегаю к друзьям, напиваюсь и сплю. а потом начинаю тосковать. куда я без этих разговоров?
когда я говорю по-французски, у меня появляются ямочки на щеках, я становлюсь женственной и строгой.
когда я говорю по-английски, я как будто жую бумагу. тысячи исписанных мною страниц и тысячи неисписанных.
я люблю языки, каждый новый язык открывает во мне нового человека, я долго рассматриваю его в себе, не решаясь заговорить, потом мы долго разговариваем на разные темы.
спорт? политика? сми? туризм? от всего этого легко устать, поэтому мы часто ссоримся, я бросаю в него тетрадками, книжками, всё это улетает в стену, я сползаю на пол, роняю лицо в ладони и плачу, затем убегаю к друзьям, напиваюсь и сплю. а потом начинаю тосковать. куда я без этих разговоров?